Веревочка для буйков
В декабре, январе, марте и апреле меня все еще интересовала еда. Регулярно и много. Я готовила, все ели, видны мужские волосатые руки и вобла с пивом. Иногда мелькает том ям в количествах, близких к промышленным.
В январе я также последний раз употребила слово «концептуализм», объясняя своей подруге, почему пальма в Таиланде, которую я пощу каждое утро, такая кривая.
В июне уходящего года я еще употребляла такие слова как «бенефициар и трансмиссия», цитируя своих друзей -мужчин.
Я увидела много моих фотографий чужих автомобилей, они и сейчас меня очень радуют и интересуют, но я как-то молчу.
В апреле же была сделана первая фотография танго-туфлей. Робкая.
Также с апреля по июль росло и множилось число моих сэлфи: я в желтом платье мешочком, я в синем платье мешочком, я в еще некотором мешочке. В раздевалке танцевального клуба.
Также год назад в январе и полгода назад, в мае, много было сделано снимков моря и Таиланда. Я рассказываю, как я каталась на веревочке для буйков и смотрела в небо. Там же последняя массированная фоточка еды, съеденная совместно с приятелем.
Я думаю, с этой веревочки для буйков все и произошло, все, что потом произошло со мной.
Понимаете, в январе я купалась в море и обнаружила, нырнув, что я не знаю, как называлось море. Оно называлось Андаманское. Оказывается, можно не знать, как называется то, в чем ты, и не испытывать по этому поводу никаких ожиданий. А просто наслаждаться.
В мае я купалась в еще каком-то море, и вот там случилась эта веревочка.
Понимаете, я могла на соседнем пляже сделать что угодно. Уплыть на яхте. Взять катамаран. Полететь на воздушном змее над морем. Я обнаружила, что мне больше всего хочется доплыть до веревочки, сесть на нее или лечь руками назад, и бездумно, бессмысленно раскачиваться, глядя в небо. Чаще всего в небе не было ничего. Я проводила так по полтора-два часа. Дважды в день. Не выходя на берег. Ровно 17 дней.
Я не делала ничего, чего бы не хотела делать. Моя тревога говорила — ты бессмысленное существо. Ты должна плавать или хотя бы пожрать. Или вон чувак к тебе клеится по вечерам. Или вон девочка бегает каждый вечер вдоль пляжа в кроссовках. Иди, бегай, это правильно.
Я не разговаривала со своей тревогой чисто от лени. Она была про «не успею». Я не успевала ничего. Спать лечь, например. Фильм досмотреть. Вино допить. Я прерывалась на полшаге и шла болтаться на веревочке. Я сидела на пляже в простыне в пять утра, пугая уборщиков. Или лежала, глядя в небо.
Потом я вернулась в Москву.
Теперь в моей жизни почти нет текстов, слов «бенефециар» и «концептуализм». Мне ничем не хочется поделиться со страной и миром. Нет платьев-мешочков. Еда есть, но я ее не хочу. Ко мне перестали ходить гости, потому что меня почти никогда нет дома. Моей работы стало в разы больше и она ощущается по-другому: я перестала уставать. Я признаю, что мне надо много про нее писать, но я попробовала не писать. Я все время условно болтаюсь на веревочке для буйков, глядя в небо. Я все еще умею складывать слова. Я еще не привыкла до конца ни к чему новому, что есть в моей жизни. Я все еще иду, будто заблудилась, и не знаю, туда ли я иду, и куда я приду в конце концов.
В начале этого уходящего года я была безымянной и море было безымянным. И нам было отлично. В середине этого года в том моем сне, из которого потом вырос тренинг «Мын», у меня был проводник. Он вел меня, потому что ему была знакома дорога. Нам с ним во сне было так хорошо, что я спросила его «Ты кто?» А он сказал — «Какая тебе разница»? И это было очень непривычно: никак не называть ничего, никого, в том числе и себя.
В безымянности много свободы. Можно взять себе любое имя. В ней есть бездомность и одиночество. Есть возможность быть невидимкой. Есть право пробовать что попало и быть каким попало. Течь, быть, находиться, произноситься, просто смотреть. Кататься на нехитрой веревочке в зеленом ласковом море. Пока ты там катаешься, точно все уйдут без тебя. А ты останешься — с теми, кому нужна именно ты такая, катающаяся на веревочке, бесполезное, необщественное, сугубо частное существо.
Работать с этой темой у Юлии Рублевой
Читать по теме
Я старею
Мы первое поколение, у которых мерзкий «возраст дожития» превратился в возраст прекрасной активной жизни. И в свои 44 я прекрасно танцевала, не чувствуя особой разницы между ними и 36-ю, например. Но в свои 49 сейчас я больше не могу игнорировать возрастные изменения....
Метод «достаточно хорошего решения»
Я практикую метод достаточно хорошего решения уже очень давно. По тому, как я «держу» его в руках, я понимаю, сколько во мне тревоги. Итак, что это? Это способность и привычка выбирать не идеальное, а самое функциональное и относительно подходящее в разных сферах...
О ритмах, или как навести больше порядка на своей территории
1. Есть ритм сезона. Сами не замечая того, мы порой одушевляем сезон, делаем из него персонажа. Весна воспринимается как желанная и обманувшая ожидания гостья, лето - как любимый человек, погостивший слишком мало, осень и зима - как враги или война. То есть сезон - не...