Раскас

Однажды перед отъездом из Москвы в Барселону скачала программу «Бешеная сушка», где надо делать 700 приседаний в день, и даже села на хвост хорошим людям, чтобы в нее вписаться. Улетала полная намерений, прилетела, живу здесь, — ненавижу все московское, особенно слово «бешеная». Не хочу ехать на танго-фестиваль в Сицилию. Там надо будет опять стоять на одной ноге. Хочу мерно качаться в волнах. И смотреть с балкона на закат. Не приседаю принципиально.

Стала я тут мягкая, плавная, неподвижная и широкая как пляж. В общий чат иногда сыпется что-то бодрое от других участников. Иногда в почте всплывает лицо Васи Смольного, он держит в зубах гантелю и кричит хрипло — «Ты где, участник??!!» По-московски кричит, напрягает. Я отворачиваюсь. У меня сочетанная механическая травма 17-летней давности, злобно думаю, коленку не наладили толком, общий стресс, я себя берегу. У меня Барселона как диагноз. Я все передумала, не вернусь, проживу на хамоне до старости. Я матрона. Мне семсятшесть. Какие приседания, какой бег. «Гантель!» — кричит неизвестный мне, страшный Вася, и это глагол. Но я решила жить без спорта.

Я как пляж, как волна. Я никогда не была в спортзале. И на паркет я хожу кофе пить. Да.

Выплыла за молоком. Чаю себе купила много, отменного. Молока надо. Гедонидствую. Пренебрегла соседним магазинчиком. Думаю, дай пройдусь, не торопясь. Автобусы ходют и ходют, благорастворение, гора Тибидабу.

Долго, презирая все спешащее, напряженное, московское, шла вниз. Под горку. И в следующую лавочку не зашла. И в следующую. Только потом зашла. Лавочек тут этих завались. Не суетиться, главное. Все будет. Сохранять плавное, тихое. Не вспоминать гантель. Никакой физической подготовки. Спортзал, паркет. Пфф. А тут — вечер! Лето. Тихо.

Купила молока два литра. Мексиканских лепешек. Печенья купила коробку. Варенья купила. Какао купила. Села на остановке. Сейчас прямо вот шаг в автобус, шаг из автобуса и дома. Красота! А мобильный специально оставила дома. Никаких этих ваших презренных привычек. Вихляясь, неторопливо идти. В шлепках, легком сарафане. Чать живем, а не все тебе отжимаемся да бегаем, как некоторые.

Сеньор говорит — «Пардоне, сеньора. Уж полночь близится. После десяти уже по будням не ходят автобусы».
И такси не ходят.

Люди, живущие здесь — живут, а не носятся. Отвыкай. Это гедонизм с человеческим лицом. И темно.

Ну мне после московских-то окопов не привыкать. Сделала из сумки рюкзак, закинула на спину, да посвистывая пошла. Думаю — горка крутая и длинная. Обойду по широкой дуге. Мы, знаете, нынче не торопимся. Мы можем себе позволить слабую ногу, редкое дыхание, плавный шаг, рассеянный взгляд. Нам идти 2-3 километра. По курорту-то. Дышать, значиться, и идти.

И вдруг вспомнила.

Кукуруза в духовке.

Да на двестиписят вывернуто, да на гриль поставлено. И крупная соль приготовлена. А я уж час тут кручусь.

В голове взвыло.

Страшный Вася Смольный с гантелей в зубах навис сзади и крикнул.

Я побежала.

Напрямки, как бабушка говорила. В гору, как в стену.

Добежала за двенадцать минут (засекала время). В вертикальную длинную горку. С рюкзаком. С полной выкладкой в виде вытаращенных глаз и паники. В шлепанцах. Неслась и удивлялась, что так могу, что ничего не болит, что быстро.

Духовка была холодной. Кукуруза тоже.
Я ее выключила, когда уходила.

Сижу.

Поняла, что зря я так. Взять вот и все плюнуть, сказать — знаешь, Вася, сам гантель. И качаться на волнах.

Я победила, когда меня тренажерка вытащила из болезни, а танцы — вообще из прошлой жизни. И физическую форму я еще не потеряла. Я ее попыталась выкинуть.

Меня удивило, как мое тело обрадовалось активному, тяжелому бегу в гору.

Похоже, оно любит совсем не то, что я.

И это сложно осмыслить. Коленка, кстати, чувствует себя лучше, чем до кукурузы.

Работать с этой темой у Юлии Рублевой

Читать по теме