Эмиграция, часть 1

Сегодня же утром в мою дверь позвонили, — принесли растения для террасы, которые я купила накануне в магазине Барселоны. Моя терраса сейчас выглядит очень похожей на эту картинку. Это совпадение меня поразило, настолько это было срифмованным.

Хотела ли я тогда переехать в Барселону? Нисколько. Моя жизнь в Москве была вполне себе счастливой, устроенной и наполненной. Мне незачем было переезжать. И было что оставлять, как мне казалось: мои группы, ведя которые я была счастлива; танцы, которыми я занималась каждый день по 2-3 часа, а это не шутки; супервизия, обучение. Дочка, которая жила отдельно, но недалеко, и приезжала ко мне каждую неделю с ночевкой. Коты. Очень обжитая любимая квартира. Правда, не моя, арендованная, моя была в Подмосковье.

Было только два нюанса, которые шли фоном: я почему-то совершенно не могла оставаться дома и при первом удобном случае прыгала в машину и уезжала куда угодно — в кафе, в танцевальный клуб, на работу; и я болела. Кашляла. Все время. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Иногда сильнее, иногда слабее.

Еще меня раздражало, что у меня все время уходили все ресурсы в какую-то бездонную бочку. Перекрытие дорог каждый день в непредсказуемые моменты для проезда правительства воспринималось мною как насилие. Мое чувство собственного достоинства было поражено этим, я не понимала, как так можно поступать с собственными гражданами. Было дорого, неудобно, серо, тоскливо, холодно, кашель отпускал только в отпуске. А еще я все время просыпалась в страх, будто, пока я спала, произошло что-то ужасное.

У Толстого есть такой прием как остранение: нет, я не пропустила тут букву. Не отстранение. Это от слова «странный»: когда то, что с тобой происходит, ты вдруг видишь как со стороны и ощущаешь странноватым. И вот однажды, стоя в перекрытии на Манежке, возле Кремля, я вдруг ощутила ясно и беспощадно эту странность: я, взрослая женщина, привыкшая ощущать себя любимой и уважаемой, уважающая себя, заперта неизвестно кем неизвестно для чего в собственной машине в пробке.

Одна я спокойно сидела за рулем; другая я вдруг этому страшно удивилась и всем телом поняла, что я не должна тут быть.

Я выехала из стоячей пробки на пустую, тоже перекрытую встречку, и мгновенно уехала: никого не было, мы стояли уже долго, гаишники покинули свой пост, меня никто не остановил. Я ждала погони, потом долго ждала штрафа, но он так и не пришел.

Точно так же я уезжала в свой последний день жизни в Москве спустя два года: снова были перекрыты дороги. Я уже была на каршеринге, своя машина была продана. Моя арендованная квартира была разрушена капитальным ремонтом, начавшимся за 4 дня до моего отъезда; на заднем сиденье была дочь и чемоданы, мы выезжали из отеля, куда вынужденно переселились; мы ехали забирать котов и потом в аэропорт. Нас не пропускал гаишник, просто не пускал выехать из отеля на перекрытую дорогу. Я ему сказала: «Я сейчас снесу шлагбаум и вам придется меня застрелить, пропустите по-хорошему». И он пропустил.

Но между этими двумя днями и двумя перекрытыми улицами происходило еще многое. Этим постом я ответила на одну часть вопроса: почему я уехала. Могу сказать, что мне удивительно теперь, как я все это терпела и относилась как к должному годами: к своему кашлю, который я уже не замечала, к постоянной взвинченности, из которой питалась моя энергия. Поэтому вопрос «Что должно произойти, чтобы принять решение уехать?» не имеет универсального ответа.

Для кого-то это последняя пробка. Для кого-то это болезнь ребенка. По моим наблюдениям, это всегда сумма факторов, которые собираются в критическую массу.

На этом этапе я мучилась, но никакого решения не принимала. Я считала переезд для себя невозможным по финансовым и энергозатратным причинам.

Просто все время, как кашель, в моей жизни присутствовала мысль «Когда же это кончится?». Это «это»: дождь, серость, пробки, кашель, боль в горле и спине, обложное низкое небо, отсутствие ветра и воздуха, вечная нехватка сил, неприкаянность, тревога за дочь; какая-то общая мучительность, ощущение, что продираешься сквозь все, чтобы куда-то добраться.

Продолжение следует, не переключайтесь.

Юлия Рублева, психолог

Работать с этой темой у Юлии Рублевой

Читать по теме