Заморочиться лейблом

Однажды меня занесло на тусовку от нашего журнала, где в женском золоченом туалете пафосной гостиницы я услышала незнакомый мне щебет на тарабарском языке: «Джаст Кавалли это непонтово, — говорила одна дамочка другой быстро-быстро. — Я купила Премиум Кавалли».

Когда-то, несколько лет назад, я работала в журнале «Я Покупаю» редактором рубрики, и это была целая любимая эпоха в моей жизни. Что это значило, прийти в журнал «Я Покупаю»? (Тогда он еще не выходил в Москве и не назывался «Shopping guide»). Это значило погрузиться с головой в мир, где все покупают со смаком, умеют покупать, знают, что это такое, это было в те годы, когда носить пиджак от Армани было круто по-настоящему.

Однажды меня занесло на тусовку от нашего журнала, где в женском золоченом туалете пафосной гостиницы я услышала незнакомый мне щебет на тарабарском языке: «Джаст Кавалли это непонтово, — говорила одна дамочка другой быстро-быстро. — Я купила Премиум Кавалли». И эти их джасткавалли — премиумкавалли, перебрасываемые туда-сюда, повергли меня в ужас и заставили зашататься, я не умела так небрежно бормотать эти названия.

Я в общем, так и не научилась. Рекламодатели модной одежды не заполучили меня в ряды тоскующих поклонниц.

Я была апологетом и неофитом других прекрасных рубрик: удовольствия и красоты. Я нежилась в мягких креслах на массажах и узнавала, как японки относятся к старению; по ночам я брала интервью у владельцев ресторанов и выучила фразу «дайте мне стейковую пару»; меня кормили и поили, обтирали и массажировали, и к концу своей карьеры я потолстела и разгладилась, а население г. Уфы культурно обогатилось, развлеклось и закрасивело.

Потом я приехала в Москву и здесь меня повергли в шок. Большой московский издательский дом, куда я коварно ушла работать из любимого журнала, поголовно бегал по лестницам в футболках, джинсах и тапочках, лейблами с надписями про Ральфа Лорена и Донну Каран никто не заморачивался: заморочиться лейблом значит напрячься, а напрячься из-за лейбла значит, что ты как-то неправильно живешь, — как это ты так умудрился расставить приоритеты, что тебя может напрячь лейбл или его отсутствие

Тем не менее, шопинг происходил и здесь, например, на барахолке в Париже, это было прикольнее Вандомской площади. Также очень приветствовалось поддерживать рублем и евро малоизвестных молодых дизайнеров. Эта демократичная прививка во мне прижилась лишь частично, и я по-прежнему страшно гедонидствовала, простите за слово, в каких-то салонах красоты на ласковых процедурах и глазела на витрины с условным кавалли, при этом хорошо освоив и полюбив барахолки и шарахаясь от молодых дизайнеров. Благодаря работе в этом журнале, я, вероятно, навсегда отравилась элементами сладкой жизни и вечно ездила в булочную на такси, и на Вандомской площади долго благоговела перед бутиками Chanel и La Perla.

И эта терапевтическая роль шопинга столь велика, что я должна сказать об этом отдельно. Я не знаю, что именно вы называете шопингом, давайте договоримся, что в этой статье я называю так потребление вообще. Я, например, никогда не могла отказаться от возможности посидеть в дорогом тихом кафе в одиночестве просто за чашкой кофе, думая о том о сем и приходя в себя от всяческих треволнений. Иногда это было на фоне тотального безденежья и выглядело как расточительство: я действительно выбирала дорогие заведения, чтобы, как у Булгакова, никто не дал виноградной кистью по морде.

Со временем моя привычка эволюционировала: сначала я прибегала в любимые кафе, чтобы дать себе передышку, там ты ни за что не отвечаешь и тебе накрывают на стол. Потом я делала это, чтобы собраться с мыслями или написать текст, полтора часа раннего завтрака в круглосуточной кофейне, бездумное глазение на поток машин, городское шумное утро почему-то очень меня вдохновляют. В кофейнях Москвы я написала свою первую книжку.

Сейчас я просто считаю, что завтрак — это красиво. Накрываешь ты себе на стол дома, или встаешь пораньше, чтобы доехать до любимой кофейни, в любом случае обеспечиваешь себе неспешность, сибаритство и удовольствие, и в режиме всяческих пробок, встреч и работы это великое умение. Сок и апельсины, а еще лучше белый чай с абрикосовыми цветами, овсяная каша и чай-масала, уютные яйца в мешочек и бутерброд с сыром, свежий рассыпчатый творог или сухарики с джемом, горячие круассаны с маслом и вареньем, нежные паштеты, пшенная каша с тыквой, сладкие бакинские помидоры и бородинский хлеб, зеленый салат с козьим сыром, густой горячий кофе с пенкой. Завтрак, в отличие от ужина, — это территория красивой калорийной вседозволенности, а перечисленное выше — микс моих любимых завтраков по всей Москве и дома.

Я люблю покупать платья, немного меньше люблю покупать туфли, и, если бы меня пытали и мучили, заставляя выбирать только что-то одно: или тряпочки, или завтраки в кофейнях, — я бы выбрала кофейни. Получается, я не фанат шопинга как такового, во всем процессе любых покупок меня привлекает его окончание, когда можно со всеми этими красивыми пакетиками сесть уже за столик и выдохнуть, и тебе тут же принесут свежий апельсиновый сок, и ты чувствуешь себя немного более красивой, чем раньше.

Заморачиваться лейблом я как не умела, так и не научилась, но взяла целый курс уроков у хорошего стилиста и перестала шарахаться от молодых дизайнеров: например, британская дизайнерская группа «Acme» делает неплохие вещи, а когда я состарюсь, я куплю себе кашемировую накидку от Пьера Кардена или от Диора, я их путаю, но через двадцать лет планирую различать.

Что же касается моей настоящей жизни, то шопинг для меня — это работа, которую нужно сделать раз в сезон, чтобы выглядеть интеллигентно. Если бы не эта нужда, я бы ходила в мягком, просторном, мешковатом, удобном, обычно это большие мужские кашемировые свитера, на ногах сандалии, но тот же стилист говорит, что я стала бы похожа на маленькую дикую задастую мексиканку, и поэтому я сдерживаюсь, притворяюсь и имею скидочную карту Bosco di Ciliegi.