Глава первая
Звонок не работал, и в дверь пришлось стучать. Раздался дробный странный звук, будто мелко семенил ребенок, и дверь открыла молодая черноволосая женщина в балетной пачке и на пуантах.
— Проходите, — сказала она, повернулась ко мне спиной и на пуантах же, красиво разведя руки в стороны, посеменила обратно вглубь темного коридора. Белоснежная пачка топорщилась.
Я опешил и прошел. Женщина распахнула передо мной дверь комнаты слева, в которой, помимо кресел и дивана, были зеркальная стена и балетный станок вдоль нее.
— Садитесь, садитесь, — нетерпеливо проговорила женщина, указывая на кресло. Я сел. Она села напротив, изящно переплетя ноги, перехваченные шнуровкой от пуантов, любовно расправила вокруг себя балетную пачку и внимательно уставилась на меня черными глазами.
— Вы… э-э… психолог? — решив уточнить, спросил я.
— Психолог, психолог, — весело подтвердила женщина.
— Маргарита Борисовна? — промямлил я. Психолог в балетной пачке не укладывался у меня в голове.
— Именно она. Я вас слушаю, говорите, — строго сказала Маргарита Борисовна. Пачка топорщилась. Она придерживала ее руками.
— Э… ну ладно. Дело в том, что моя девушка… вернее, моя мама… — начал я, пытаясь сообразить, с чего лучше начать. Пачку я решил выкинуть из головы. Ноги тоже. — Я никак не могу представить свою девушку своей маме…
— О, — взволнованно произнесла Маргарита Борисовна, вскочила, подбежала к станку, отвела левую руку в сторону и присела, красиво поставив ступни. — Сепарация!.. Мальчик! Как у вас с сексом?
— Кхм.. — сказал я.
— Погодите, — шепнула психолог, — мне надо посидеть в плие, 30 секунд, не обращайте внимания, продолжайте.
И она присела еще глубже, разведя коленки в стороны.
— С сексом все в порядке, — сурово сказал я.
— Садо-мазо пробовали? — деловито спросила Маргарита Борисовна из плие. — Очень помогает послать к черту мамочку. — Она выпрямилась и задрала одну ногу на станок.
Я покраснел.
— Регулярно, но плохо получается. Не могу… э… мучить… жалко ее… ну то есть девушку…
— А как именно вы мучаете?
— Я… ну… заставляю ее делать… кое-что… как бы против ее воли…
— О, — сказала Маргарита Борисовна и засмеялась. — Не обращайте внимания, у меня релеве, а потом фуэте. Продолжайте.
Она приподнялась на цыпочки, постояла секунду, а потом вдруг подпрыгнула и бешено завертелась на одой ноге, замелькали пачка, коленка, локти, иногда мельком я видел ее раскрасневшееся лицо и смеющиеся глаза.
— Мама считает, что мне надо жениться на однокурснице, а я не хочу, — стараясь попадать в такт вращениям, быстро сказал я.
— Уф, — сказала Маргарита Борисовна, закончив вращаться и красиво подняв левую руку вверх. — Извините. А что будет, если вы не послушаетесь маму? — Она задрала голову и посмотрела на кончики пальцев. Я тоже туда посмотрел. На потолке были прибиты часы. На часах было 11.50.
— Извините, наше время истекло, идите, идите, думайте, — сказала она. — Деньги положите вот сюда.
Я открыл дверь и попытался выйти, но в этот же момент в нее шагнул широкоплечий мужик.
— Ритка! — басом сказал он и протянул к Маргарите Борисовне руки.
— Боря! — счастливым голосом сказала Маргарита Борисовна. Я просочился мимо мужика в подъезд. Дверь за мной захлопнулась. За ней послышались прыжки, смех, звуки поцелуев, я, стараясь не представлять Маргариту Борисовну с хлыстом или, что хуже, в наручниках, сбежал вниз по лестнице.
Разве психологи знают, что такое садо-мазо? И вообще, как психолог может… э… кхм… трахаться? Это же уму непостижимо. Это был ненастоящий психолог.
Глава вторая
Я протянул руку к звонку, но не успел дотронуться до кнопки, как дверь распахнулась. На пороге стоял красивый арабский мальчик в чалме, тунике и шароварах.
— Проходите, маса, — мягко сказал он и отступил в сторону. В прихожей было темно, горели свечи и пахло благовониями. Мальчик бесшумно распахнул дверь в следующее помещение. Против моего ожидания, оно было залито солнцем, в распахнутое окно дул легкий ветерок. Мебели не было, были ковры и подушки.
— Присаживайтесь, — сказали мне откуда-то слева и сзади.
Я оглянулся, успев заметить как дверь за мной бесшумно закрылась. У дальней стены в позе лотоса сидела пожилая грузная женщина в белом одеянии, глаза у нее были закрыты, руки повернуты ладонями вверх на коленях.
— Садитесь, — повторила она глубоким грудным голосом, не открывая глаз.
Я тихонько присел напротив.
— Говорите, — сказала она.
— Э… я не знаю, с чего начать, — сказал я. Обстановка не внушала мне доверия. Хоть бы глаза открыла, что ли.
— Мне не нужно смотреть на вас, чтобы слышать вас, — сказала женщина.
— Вы психолог Антонина Дмитриевна? — уточнил я.
— Именно так, — сказала Антонина Дмитриевна. — С чем вы ко мне пришли?
— У меня мама. И девушка. И однокурсница. Они хотят, чтобы я на них женился.
— Ясно, — сказал Антонина Дмитриевна и сложила пальцы рук в замысловатую фигуру. — Это мудра терпения, — пояснила она.
— Угу, — сказал я.
— А вы сами чего же хотите? — спросила она.
— Не… не знаю. Я как раз пришел разобраться… как бы так сделать, чтобы никого не обидеть?
Антонина Дмитриевна снова переплела пальцы по другому, но на этот раз ничего пояснять не стала, а замолчала. Я слышал, как она дышит. Вдох… выдох… вдох… выдох…. Меня стало клонить в сон.
— Оммммммммм……. — вдруг запела она густым глубоким басом. Звук вибрировал. На меня снизошло успокоение. Какая к черту, разница, на ком жениться, лениво подумал я. Раз мама хочет на Катьке, значит, на Катьке…
— Йок!!! — вдруг вскрикнула Антонина Дмитриевна, не открывая глаз. От окна с шумом отлетели птицы. Какая, к черту, Катька?
— Хар-хар-хар-хар… — забормотала она, горячо выдыхая и раскачиваясь.
Я стал задом отползать к двери. Сам разберусь. На хрен мамочку, Маргариту Дмитриевну, то есть Антонину Дмитриевну…
— Сат-наааамммм… — мелодично сказала Антонина Дмитриевна и открыла один глаз. — Молодой человек, а почему так важно никого никогда не обижать своим выбором? И реально ли это?
Глаз закрылся, она замерла и мерно задышала. Я дополз до двери, встал, вышел и наткнулся на араба в чалме.
— Сто евро, — на чистом русском мягко произнес он и подставил мне поднос. Я положил купюру и вышел из квартиры.
Разве психологи верят во всякую фигню, йогу, эзотерику, мудры какие-то? А еще кандидат наук, тьфу. Ненастоящий какой-то психолог.
Глава третья
Звонок в дверь прозвучал тревожной трелью, и дверь немедленно открыли. На пороге стояла девчонка по виду лет 25-ти, растрепанная, в сером платье, велосипедках и туфлях на босу ногу.
— Вы на 16.00, записывались в позапрошлый вторник, проходите, я вас жду, — пробормотала она, повернулась ко мне спиной и скрылась в одной их комнат.
Я пошел за ней и оказался в огромном почти пустом кабинете, посреди которого стояли стол с ноутбуком.
Девчонка уселась за него, вынула из-за уха карандаш, нацелила его на меня и сказала:
— Рассказывайте.
— Видите ли, — с тоской начал я, сев в кресло напротив и оглядывая сомнительную девчонку, кабинет, цветочный горшок с кактусом, — у меня есть девушка…
— Таак, — сказала девчонка и задумчиво погрызла кончик карандаша.
— И есть еще одна, — сказал я.
— И?… — строго произнесла девчонка.
— Простите, — наученный предыдущим горьким опытом, сказал я, — вы действительно психолог, вас зовут…
— Наталья, — сказала девчонка и повернулась к стене, ткнув туда карандашом. — Вон мой диплом, сертификаты, посмотрите, пожалуйста.
— Да, мне говорили про вас, что у вас запись на месяц вперед, — пробормотал я. Может, эта окажется нормальной?
— Не обольщайтесь, — спокойно сказала она. — Может так случиться, что именно вам я помочь не смогу. Продолжайте.
— Короче, я должен выбрать. И выбор предоставить маме. Если ей понравится, мы поженимся. И вот, понимаете…
Я остановился. Девчонка тарабанила по клавишам ноутбука, не обращая на меня внимания. Выдержав паузу, я кашлянул.
— Продолжайте, продолжайте, — сказала Наталья, — я вас слышу. Я амбидекстер, у меня мультизадачное мышление, я сейчас одновременно с сеансом пишу книгу. Вы позволите, я вставлю туда вот этот кусочек — вы должны жениться на том, что выберет мама?
— Не на том, а на ком, — нервно поправил я.
— Хм, — сказал Наталья, прекратила тарабанить, подняла голову и внимательно на меня посмотрела. — А девушки знают о том, что их будет выбирать мама, а не вы?
— Они вообще не знают, что их будут выбирать, — мрачно признался я.
— Разумно, — заметила Наталья. — Рационально. Продолжайте.
Я продолжил. Я описал девушек, маму, наши отношения с каждой из девушек, с мамой…
Наталья дослушала, взяла листочек, быстро нарисовала мне схемы и кружочки, из которых было ясно, где я окажусь, если выберу Катьку, где — если выберу Вику, где — если не выберу никого, перечеркнула кружочек с надписью «мама», нарисовала везде восклицательный знак, потом залезла в стол, достала пластилин и я под ее присмотром тщательно, как в детском саду, слепил человечка — себя в будущем. Человечек был оранжево-зеленый и ухмылялся.
— Извините, наше время истекло, — сказала Наталья.
Я положил деньги на стол и вышел из комнаты с легким сердцем.
Спустившись по лестнице на два пролета вниз, я вспомнил, что забыл человечка в кабинете. Поднявшись, я уже было протянул руку к звонку, но увидел, что дверь открыта, толкнул и вошел.
Из кабинета доносились рыдания. Я подкрался поближе. В щелочку было видно сидящую в моем кресле Наталью.
— Все мужики козлыыыы, — невнятно всхлипывала она сквозь салфетку, — этот еще пороху не нюхал, а туда же…. Гад полигамный… промискуитет сплошной развели… устала….
Мне был виден в профиль ее опухший нос, она сморкалась и жаловалась сама себе на какого-то Митьку, грозилась выгнать его навсегда, потом наконец-то все это кончилось, она еще раз всхлипнула, высморкалась, вздохнула и деловито закрепила обгрызенным карандашом пучок растрепанных волос. Мой пластилиновый человечек смирно сидел на краешке стола.
Я отступил от щелочки, тихонько вышел и бегом сбежал по лестнице. Вот попал, — думал я, — единственная нормальная вроде оказалась психологиня… психологица… а сама с каким-то Митькой не может справиться. Разве у психологов может быть бардак в личной жизни? Их же учат, чтобы все было окей! Ненастоящий какой-то психолог.
Глава четвертая
До конца нашей встречи оставалось 20 минут, я как назло застрял во всех пробках города, и злился на себя, подъезжая к зданию Института психологии и семьи. Там было шумно, пахло котлетами из столовой, галдели студенты и пробегали мимо озабоченные люди. Поднявшись на 4-ый этаж, я остановился под дверью с надписью «профессор М.С. Шатияров». Дверь была приоткрыта и оттуда доносились обрывки разговора. Я невольно прислушался.
— Михалыч, мы на рыбалку поедем на майские? Да зачем нам этот говнюк, он же опять все испортит, — говорил густым басом кто-то в кабинете, — да нет, ну на хрен, я тебе говорю, твою мать, Санек нам не нужен, я сам с ним поговорю… Извини, ко мне пришли.
Я вошел в кабинет, седой мужик повернулся ко мне, показал за окно и сказал:
— Весна-то, а??
— Да, — пробормотал я. — Вы Махмуд Сафарович, психолог по вопросам семьи и брака?
— Я, я, — сказал он, тяжело прошел к столу и опустился в кресло, жестом указывая мне на стул напротив. Я сел.
— Рассказывайте, — сказал он. — Времени в обрез, вы опоздали.
— Есть девушка. Есть мама. Есть еще одна девушка, — начал я, воодушевившись его нормальным видом и внимательным взглядом.
— А папа есть? — перебил он.
— Папа есть. Но он роли не играет, — сказал я.
— Значит, мама играет, а папа не играет, — уточнил он.
— Да, — сказал я.
— А вы, — спросил он. — Вы какую-нибудь роль играете?
Я не успел ответить. В кармане у него зазвонил мобильный, он вынул трубку, посмотрел на экран и лицо его осветилось радостью. Отвернувшись от меня, он пробормотал «Сейчас, минуточку», потом нажал на кнопку и приложил телефон к уху.
— Радость моя, Лизонька, ты где, зайчик? — заворковал он. Из трубки несся нежный девичий голосок. Спустя минуту лицо его исказилось. — Как улетела? — заговорил он взволнованно, — куда, с кем ты улетела? А, с Дашенькой… ну ладно. Нет, я к тебе туда не смогу. Нет, ты же знаешь, выходные, я на даче… да, с семьей. Девочка моя, ну что ты, — он покосился на меня, — ну не злись, я же тебе обещал… Целую.. позвоню..
Он нажал на отбой и вытер лоб.
— Продолжайте, — сказал он и повернулся ко мне в своем кресле.
— Позвольте спросить, — сказал я, — дело в том, что я слышал разговор. Это ваша… э… любовница?
— Почему вы интересуетесь? — спросил он.
— Я хочу жениться… вернее, наоборот, не хочу, ну то есть… я хочу соблюдать верность жене и все такое.
— Той жене, которую выберет мама? — спросил он.
— Какая разница, — у меня наконец-то лопнуло терпение. — Как вы можете тут сидеть, в этом… — я обвел рукой кабинет, — в этом… где про семью и брак… И при этом врать жене? Вы же психолог!
Он молча смотрел на меня и чуть-чуть улыбался. Меня несло. За прошедшую неделю я наелся этих ненормальных психологов, которые танцуют, трахаются, поют мантры, складывают руки в позу лотоса, рыдают, но этот-то… мужик! Он-то хоть должен быть… ну, настоящим психологом! А он еще рыбачит, небось, в кирзовых сапогах, и водку пьет, и матом ругается! Профессор!
Я швырнул деньги на стол и выскочил из кабинета. Твою мать, разве настоящий психолог не должен быть образцом семейного человека, морали, быстрого решения всех проблем, целомудрия, верности, мудрости, в конце концов?
Мудра терпения, вдруг вспомнилось мне, и пальцы сами собой в кармане злобно сложились в фигу. Хрен вам, подумал я. Сбросил звонок от Катьки, стер смску от Вики и позвонил маме.
Внимание. Рассказ является художественным вымыслом. На самом деле психологи не принимают клиентов в балетных пачках, не поют мантры, не рыдают и не разговаривают по телефону во время приема. Психологи также не предсказывают клиентам с помощью кружочков и схем их будущее, не перечеркивают кружочки с надписью «мама», не пишут книгу во время приема, и я не знаю ни одного психолога, на потолке которого были бы прибиты часы.
В Москве также не существует Института Психологии и семьи.
Оставшаяся часть рассказа может быть слегка приближена к реальности, а может и не быть, в том случае, если я вам тут все наврала.
